Антон Светличный. Русская пустота

Сходил в Театр 18+ на предпоказ спектакля «Ханана» (премьера завтра).

Зрелище это непростое, но полезное и даже, можно сказать, поучительное. Сейчас попробую объяснить, почему.

На сцене происходит лютый пиздец (в какой-то момент слово проговаривается прямым текстом, но вертеться на языке начинает, в общем, задолго до того).
В отзывах потом будут писать про инцест и сцены насилия, но вы не верьте — это не самое страшное.

Спектакль "Ханана" в "Театре 18+" Ростов-на-Дону. Фото: Анна Астахова

Фото: Анна Астахова

Гораздо хуже в те моменты, когда люди на сцене просто живут обычной жизнью.
Решают свои проблемы. Любят. Дружат. Зарабатывают авторитет. Пытаются познать себя и устройство мира. К чему-то стремятся.

Но вокруг них есть пространство — среда, культура, цивилизация, уровень развития производительных сил — называйте как хотите.
И вот это пространство — оно-то и есть самый пиздец.

Хтонь. Русская пустота.

Кругом нищета — материальная и символическая.
Подарить на новый год веник, занимать друг у друга не только деньги, но и простейшие продукты — нормальные сценарии.
Из развлечений водка и телевизор — и то, телевизор практически бесполезен (есть одно значимое исключение — но о нем надо отдельно).
Развлекаться особо и некогда — адский непрерывный быт, готовить, убирать, подвал, огурцы, покормить козла, наносить воды и дров и т.д.
Четкая стайная иерархия — доминирующие особи бычатся на тех, кто ниже рангом, а самые забитые уже практически утратили дар речи.

Когда нужно что-то сказать, попросить или объяснить, мысли и язык ворочаются с трудом.
Когда Маяковский писал, что «улица корчится безъязыкая» — он писал именно об этом.
Слов не хватает, а те, что есть — грубые и кривые, то и дело тонут в агрессивном мычании или покорном визге.

Достаточно посмотреть, как персонажи двигаются, какие позы принимают и с каким количество телесных зажимов существуют — это все крайне выразительно само по себе, вообще без слов.
(Эта скрюченная пластика еще подчеркивается простым и очень изящным приемом — актеры мгновенно распрямляются каждый раз, как только покидают пространство сцены, чтобы убежать за кулисы).

В спектакле четыре части, которые по структуре (порядок появления второстепенных персонажей, взаимоотношения между ними и т.д.), в общем, повторяют друг друга.

Режиссёр Юрий Муравицкий. Спектакль "Ханана" в "Театре 18+" Ростов-на-Дону. Фото: Анна Астахова

Фото: Анна Астахова

Вариации усиливают то же самое ощущение безвыходности — круговорот одних и тех же жизненных программ, череда одинаковых (по сути) событий, и так пока всем не наступит хана.

Когда на сцену выходит отсидевший в тюрьме член семьи, хорошо понимаешь, откуда берется субкультура А.У.Е., «не сидел — не мужик» и вот это вот все.
По сравнению с таким бытом попасть за решетку, в какой-то далекий лагерь, в арестантскую иерархию со сложными ритуалами и т. д. — это как для уставшего от жизни офис-менеджера съездить на каникулы в Париж (или на Бали), приключение и, можно сказать, карьерный рост.

Спектакль идет три часа без антракта — это, конечно, немного испытание на выносливость.
Но, во-первых, нынешние радикальные спектакли, бывает, и сутки идут, так что грех жаловаться.
А во-вторых — в данном случае это не авторская прихоть, а выразительный прием (впрочем, почему прием не может быть авторской прихотью?).

Режиссер говорит, что «надо взять измором».
В общем, так оно и есть. Этих щей следует влить в себя погуще, до пяточек пропитаться.
Не просто ради зрительского мазохизма, конечно — а чтобы задать себе правильный масштаб для дальнейших наблюдений.

Если учесть, какая публика большей частью ходит на такие спектакли (продвинутый городской средний класс), это все, конечно, немного этнография.
Чувствуешь себя тем самым москвичом, которого попрекают, что он не знает жизни за МКАДом и в конце вынужден согласиться, что да, действительно, не знаешь.
С моим личным опытом, скажем, из происходящего на сцене мало что рифмуется — но нет никаких сомнений, что в реальной жизни бывает и похуже.
Вроде бы у персонажей даже есть реальные прототипы.

Т.е. зрелище очень полезное для понимания того, как на самом деле устроена жизнь в стране.
Насколько тонкий слоем размазана по поверхности так называемая «культурная жизнь» и какая бездна скрывается под этой пленочкой.
Еще, например, крайне продуктивно при просмотре (кстати, и вообще по жизни) держать в уме мысль «эти люди тоже могут голосовать».

Ну, и так далее.
Спектакль прекрасно заходит как типа приложение с живыми картинками к учебнику социологии.

Пожалуй, это все-таки не гиньоль (на чем настаивают авторы).

Жанровые сходства, конечно, есть — грубая бытовая лексика, социальные низы, девиации и т.д.
Но нет задачи шокировать и пощекотать нервишки сытым буржуа, показ всех описанных выше ужасов не выглядит как самоценный трюк.
Насилие здесь довольно условное, никакого гиперреализма нет — плюс между зрителями и актерами висит прозрачная пленка.

Первичная функция этой пленки, на самом деле — защищать зрителей, чтобы на них ничего не пролилось или не упало в процессе.
Но дальше на нее довольно легко накручиваются разные смыслы — «состаривание» картинки, расфокусировка, марево, мутное сознание (как почти все время у почти всех героев) и, не в последнюю очередь, отстранение, сохранение дистанции между зрителем и событиями на сцене.

В общем, гиньоль — это «Зеленый слоник», а тут, скорее, «Леди Макбет Мценского уезда» (хоть Лескова, хоть Шостаковича).
Если вы хоть немного менее чувствительны, чем тургеневская барышня (или чем один из ключевых персонажей спектакля), то идти можно смело.

Вряд ли это будет самый простой опыт в вашей театральной жизни.
Маловероятно, что на выходе из зала вам сразу захочется купить билеты на этот же спектакль второй раз.
Но то второй — а ПЕРВЫЙ раз на него сходить определенно стоит.
В конце концов, это еще и комедия — и там правда бывает смешно.