Главный блюзмен о США, одиночестве и обо мне…
|
Юрий Наумов. Фото: Дмитрий Посиделов Юрий Наумов значится главным блюзовым гитаристом России (по версии крутых американских журналов. До сих пор, хотя 25 лет живет в США. Признан журналами New York Times и The New Yorker «Человеком-Оркестром» — его инструмент звучит как 3 гитары, бас, ритм и соло. И вот он побывал в Ростове спустя четверть века. Получилось интервью совершенно «не событийное», а философское скорее — про женщин и мужчин, про Россию-тётю и Америку — пацана. ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Журналист — всего лишь транслятор идей интервьюируемого. О чём тебе кажется важным говорить сейчас? Я думала об одной теме, но то, что интересно мне, может быть безразлично тебе. ЮРИЙ НАУМОВ: Галка, смотри, получилось так, что до того как уехать в Америку, я в городе Ростове-на-Дону был дважды. Меня привозил Петя Москвичёв и, когда однажды мы пообщались с тобой, ты в моём сознании запечатлелась. Ты для меня ты явилась сердцем и душой этого города. Понимаешь? Так получилось. Поскольку большой кусок моей жизни прошел в Сибири и потом я болтался между Питером и Москвой, я понимаю, что юг России — очень отдельное место. Москва для меня — разухабистость, поток интенсивности, потому, что для многих людей воспринимается как хамство, для меня столица не была шоком, потому что Новосибирск очень крепко и хорошо подготавливает к столкновению с Москвой.
То есть это будет примерно тоже самое, с определёнными коррективами, чего-то будет больше, будет элемент поправок на какие-то штуки, но, в принципе, попав из Новосибирска в Москву, ты не испытываешь культурного шока.
А когда ты попадаешь в такой город как Ростов, если твоя предшествующая жизнь проходила в крупном сибирском городе, ты понимаешь насколько здесь сильно другое пространство. Здесь совершенно другая ментальность. А получилось так, что ты — великолепным образом олицетворила в себе магию вот именно этого города — Ростова-на-Дону.
Ты мне таковой запомнилась. И у меня остался в памяти момент тёплой благодарной волны, потому что ты сама по себе клёвая и к тому же получилось так, что в силу специфики, то есть того, что я приехал из таких холодных мест, ты была полномочным представителем, лицом и сердцем этого города. И в моём сознании на все эти годы, которые были потом, ты такой и осталась. Поэтому для меня встреча с тобой была именно предвкушением сладкого маленького праздника. Понимаешь? В тебе есть вот это. Вот эта часть страны со мной очень внятно разговаривает через тебя. В тебе есть концентрат того, что чувствуется и носится в воздухе и атмосфере города — во взгляде твоём это есть. Ты так удивилась, что я с ходу тебя узнал, а я не мог не узнать! Ты — сказочная! ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Спасибо. Ты меня смутил!
ЮРИЙ НАУМОВ: Поэтому я буду разговаривать с тобой, о чём угодно и буду беседовать с душой. Я буду вести диалог с genius loci , с гением места — в твоём лице. Поэтому, как бы оно ни покатило, для меня это все равно будет сладкий резонанс.
(Позже, когда я расскажу об этом разговоре своей подруге Кудасе — Алене Кудаевой, она уверит меня, что Юрий Наумов был послан специально Вселенной, чтобы отзеркалить меня. То есть показать мне кто я есть на самом деле! Люблю Алёну Кудаеву. И, скажите, как можно не любить Наумова? — личное отступление Галины Пилипенко – меня, то есть). Твой концерт вчера — действо невероятной глубины и нотами одиночества. Тема одиночества стала тебя волновать, когда ты оказался в Нью-Йорке? Говорят, что человек приходит в мир один и таким и уходит. Мне кажется это неправильным. Воспитание же говорит, что человек — существо парное и идеальный уход — это две сморщенные ручки — мужская и женская! И этот пресловутый стакан воды, который некому подать… Меня волнует одиночество. Какой твой портрет одиночества? ЮРИЙ НАУМОВ: Это не связано с Нью-Йорком. В Америке одиночество более рельефно проявлено. Момент одиночества там жёстче и честнее. Конечно, человек одинок. Конечно. И этот момент — он со мной всегда, с детства. И это — одна из глубинных причин того почему мне так созвучен гениальный русский философ Александр Александрович Зиновьев. Его книги пронизаны этим. И самые сильные главы в его книжке «Иди на Голгофу» — они об этом. Представляешь? Я попробую процитировать на память: «Быть одиноким — моя судьба и моё призвание. Но бороться против одиночества есть тоже моё призвание. Но не судьба, к сожалению.» И еще он сказал: «Бог — одинок. Ужас его положения — он бессмертен». И это знание резонирует во мне, в моих безднах. Существует определенное состояние, внутренняя духовная конституция, по отношению к которой, вот эти слова…они настолько достоверны! Они — такая пронзительная правда! В моём внутреннем строе они протянуты в тех зонах, которые соприкасаются с самой-самой сутью. А у кого-то они протянуты в других местах, где натыкаются на пустую тупиковую стенку. Ну и что в этом такого? Поэтому я и называл его русским Экклезиастом и общался с ним много и общался по сути. Он ушёл в 2006 году. Обычно, когда люди общаются с крупными людьми и те потом уходят, начинают горевать: «Вот я не успел спросить его о главном!» И чего ж ты, мудак, о самом главном его не спросил? О чём общался? У меня не было такого, я знал, что у Саши Зиновьева нужно спрашивать о главном. И я не просявкал своё время, отпущенное мне для общения с ним. Мы с ним общались девять лет и мы их потратили хорошо, качественно. Я знал кто передо мной. И тот момент, о котором мы с тобой заговорили — Зиновьев был проницательным, совершенно невероятным певцом этого состояния. И это не то, что был такой компанейский рубаха-парень, а потом отвалил в холодную, атомизированную Америку и вдруг что-то там в нем завибрировало. Всё это — фигня. Ты ведь была на моём концерте, ты ведь поняла, что я не звучу как сломленный или надломленный человек. ГАЛИНА ПИЛИПЕНКО: Ты звучишь как светящийся и наполненный человек. Фото Дмитрий Посиделов
More from my site |
