12 VOLT

Сережа Медведев. Драматург и наиглавный в журнале "Кто главный"

Вечный жид Агасфер, граф Калиостро, космические скитальцы Румфорд и Ларвеф, все они — воплощение извечного человеческого стремления объять необъятное.

Космополитизм и отсутствие пространственных и временных ограничении — необходимые условия объективности.

«На всякого мудреца довольно простоты» — эта русская пословица с присущим «великой» нации холопским сарказмом очень точно отражает отношение масс к некоторым индивидуумам, стремящимся впихнуть в 14 миллиардов клеток человеческого мозга «необъятность объективности» и «объективность необъятности» или, хотя бы, в крайнем случае, что-нибудь одно.

«Песни всех времен и народов» — так называется недавно вышедший магнитофонный альбом ростовской группы «12 Вольт», как бы в пику то ли простоте, то ли мудрости, веками накапливаемым нашим народом и в настоящее время хранящимся… Насчет мудрости, правда, точных сведении нет, наверное, это держится в секрете, а вот простота всегда у всех под рукой.

«Умняк тащишь! Будь попроще», — посоветовало бы графу Калиостро среднее арифметическое жителей 1/6 части суши, если, конечно, между ними могла бы состояться беседа.

«Да пошло ты!» — просто и мудро ответил бы граф Калиостро среднему арифметическому и резко свалил бы куда-нибудь в Нидерланды, пока его не размазали по такой хроно-синкластической спирали, какая ни Румфорду, ни Воннегуту не снилась в самом страшном сне.

Кстати, слова «сон» и «мечта» в английском языке обозначаются одним и тем же словом: «dream». «Я мечтаю о тебе» — первая из «Песен всех времен и народов». Довольно часто группы при записи альбомов или дисков пользуются таким нехитрым приемом: ставят первой либо самую сильную, либо наиболее легко воспринимаемую вещь, чтобы с самого начала заинтриговать потенциального слушателя с расчетом на то, что последующий материал будет восприниматься уже по инерции.

«12 Вольт» не пошли этим путем и не потому, что приберегли что-то «на десерт». Просто в альбоме все вещи достаточно ровные как по музыкальному, так и по текстовому содержанию. Неторопливое течение равнинной реки мелодично переносит слушателя от одного островка к другому, ненадолго выплескивая его разомлевшее тело на нагретый летним солнцем золотой прибрежный песок, затем снова подчиняет его своей власти и влечет в голубую даль легко и покойно, лишь изредка встряхивая уютную шлюпку на синкопированных порогах и перекатах ритм-секции.

Мягкие и умиротворяющие аккордеонные пассажи в стиле «фольк-попс» вызывают в перегретых мозгах смутные очертания вологодского резного палисадничка и тамошних аборигенов, танцующих «ламбаду». Виолончель и back-up vocal, перешедшие к Диме Катханову по наследству от Марка Болана, ласково поглаживают барабанные перепонки любителей «Аквариума», а ритмический рисунок и мелодика песен ублажают изысканный слух поклонников таланта Дэвида Бирна и группы «Talking Heads».

Чуть прикрытые тонкой вуалью таинственности причудливые сюжеты навевают откуда-то из глубины подсознания поток мыслей о «бренности и тленности», берущий начало в правом полушарии головного мозга, плавно протекающий вдоль позвоночника и постепенно заполняющий всю периферийную нервную систему до кончиков пальцев рук и ног. С первой же вещи четко прослеживается явная эротическая направленность текстов: «мужики, моющиеся в бане» вызывают вполне естественное сексуальное возбуждение, легкий зуд в паховой области, и, как следствие, непроизвольную эрекцию во время прослушивания, а у молодых людей, не имеющих возможности жить нормальной половой жизнью ввиду отсутствия партнеров, — учащение ночных поллюций.

Есть и немного мистики: алчущие любви уши Ван Гога заставляют судорожно креститься выживших из ума еще до Ленина старушек-баптисток и, словно архимедовская «Эврика!», выталкивают из нирваны самых махровых кришнаитов, обычно вылазящих из нее только по пятьдесят вторым понедельникам, а улетающие на юг пятаки захватывают внимание всех, серьезно интересующихся НЛО, полтергейстом, хатхи-йогой и проблемами эмиграции из Советского Союза.

И через весь альбом протянута мягкая лирическая нить, связывающая отдельные номера в композиционно и концептуально единое произведение, логически завершающееся отбытием авторов на Марс, но ощущение чего-то необъятно-космического появляется с первых же минут и не оставляет слушателя до самой последней песни, постепенно подводя его к развязке. Собственно, любая из первых семи вещей может стать стартовой площадкой для полета, но в каждой из них раскрываются все новые и новые побуждения, толкающие индивидуума на растворение в космосе и осознание объективной необъятности Вселенной и необъятной объективности воздействия этой самой Вселенной на личность, если, конечно, таковая имеется в наличии.

Кстати, Вечный Жид просил передать огромный привет и наилучшие пожелания участникам группы «12 Вольт», что я с удовольствием и делаю, пользуясь предоставленной мне возможностью.

Ура бум-бум! 1990 #05
Ура бум-бум! 1990 #05

Нидерланды

Я любил Нидерланды, но родился на юге России,

тосковал по каналам, но засушен в степи,

Южно-русский Чикаго, ожиданье Мессии.

Неизбежные бойни в предвкушеньи войны,

Я любил испугаться и все до конца перепутать:

влажный ветер с вокзала и выдох толпы,

похоронные марши, если хочется плакать,

саксофонские песни, если хочется жить.

Я любил Нидерланды, но родился на юге России.

Я бреду по каналам, неприметным в степи.

Южно-русский Чикаго не дождется Мессии —

он его не заметит в этой степи.

Кто б мог подумать

Восхитительно медленный вечер,

легкий ветер и запах вина,

танцы, танцы под звуки баяна

до упаду и до утра.

И прекрасное женское тело

проступало сквозь платье едва-едва

я смотрел, как под звуки баяна

танцевала в тот вечер она.

Баянист все играл да играл на баяне,

да ногою по полу стучал и стучал.

Бесконечно кружились над нашими головами

звезды…

Но случайностей много на свете,

чудесами природа полным-полна,

так случилось, что на рассвете

эту девушку я провожал.

Мы прошли мимо парка и сквера,

удивляясь, как ночь коротка.

Назову тебя девушкой, девушкой Верой

Ах ты Вера, как ты хороша!

Баянист все играл…

И мы шли, улыбаясь печально:

как бы много нам жизнь не дала,

все равно — нам покажется мало.

Ах ты, Вера! Надежда моя!

Я мечтаю о тебе

Я мечтаю о тебе — теплой и раздетой,

я мечтаю о тебе и весной и летом,

я мечтаю о тебе, лежа на диване;

посмотрев на мужиков, моющихся в бане.

Я мечтаю, чтобы ты, голая и злая,

мне на плечи взобралась, да к ушам — ногами!

Я мечтаю, чтобы ты, голову погладив,

громко крикнула: «Вперед! Чуешь, смерть за нами?»

Я мечтаю, чтобы я превратился в лошадь,

пролетел через поля и упал на площадь.

Я мечтаю, чтобы ты умирала первой,

я мечтаю о тебе — и живой и мертвой.

Правое ухо Ван Гога

Я — правое ухо Ван Гога, я кладбище слов,

мне так сыро и скучно лежать под землей.

Я мог бы стать лучшим подарком глухому,

я мог бы стать сыном тебе,

я мог бы, наверно, работать шпионом,

я мог бы стать частью тебя!

Я лучшее ухо Ван Гога, ты знаешь меня,

по рисункам и фильмам должна меня знать.

Я буду лежать под стеклом в мавзолее,

я мог бы украсить музей,

я стану изящной закладкой для книги —

вложи меня между страниц!

Поднеси свои губы ко мне и пропой о любви!

Я — лишнее ухо Ван Гога,

я помню твои поцелуи и холод стального ножа.

Позволь мне навечно запомнить твой голос,

прошу, что-нибудь говори!

Я буду внимательно слушать и слушать,

вдохни в меня новую жизнь —

Поднеси свои губы ко мне и пропой о любви!

Мы гуляем по улице

Мы гуляем по улице, заходим в кафе,

на улице солнышко, в кафе темнота,

но мы будем стоять, мы будем молчать,

если длинная очередь, то до утра.

Я тебе покажу два места в углу,

попрошу занять и там посидеть,

в такой толпе о чем говорить?

И лучше, конечно, помолчать одному.

Я хотел рассказать, как я одинок,

что такая, как ты, мне сумеет помочь,

но в такой темноте о чем говорить?

Хотя мне так страшно молчать одному.

Затем мы поедем к тебе домой,

я сяду на диван, ты помоешь полы,

я прочитаю все, что можно читать,

а ты, где возможно, вытрешь пыль.

Затем, как всегда, я вою, как волк,

и тут ты решишь, что мне пора,

я попрощаюсь, надену пальто,

пойду домой, чтобы выть до утра…

С.А. Медведев /Д.Б. Катханов 1990/ «Песни Разных Времен И Народов» Ростов н/Д

Сергей Артурович Медведев — на фото Галины Пилипенко в сегодняшней жизни. А вышерасположенный текст был опубликован в 1990 году в журнале «Ура Бум Бум» N5.