Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес. Перевод: Олег Хаславский. Глава 10

Начало

КАДРИЛЬ С ОМАРАМИ

Недочерепаха испустил глубокий вздох и протёр глаза тыльной стороной ласта. Глядя на Алису, он пытался что-то сказать, но минуту или две рыдания буквально душили его. — Такое впечатление, будто у него кость в горле, — сказал Грифон и принялся трясти его и колотить по спине. Наконец к Недочерепахе вернулась способность говорить, хотя слезы всё ещё текли по его щекам, и он продолжил:

— Возможно, ты не очень долго жила под водой. — Верно, — подумала Алиса, — и, возможно, даже никогда не была представлена Омару (Алиса хотела было сказать: — Я пыталась, — но тут же осеклась и призналась), — Нет, никогда. — так что и представить себе не можешь, что за восхитительная вещь Кадриль Омара.

— Нет, конечно же, — сказала Алиса. — И что это за танец такой?

— Ну, — сказал Грифон, — сначала вы выстраиваетесь в линию на самой кромке воды…

— В две линии! — закричал Недочерепаха, — тюлени, черепахи, лососи и все остальные, потом, когда уберете с дороги всех медуз…

— ЭТО обычно занимает некоторое время, — перебил его Грифон.

— Вы делаете два поступательных движения…

— Каждый со своим Омаром в качестве партнера… — закричал Грифон.

— Разумеется, — сказал Недочерепаха, — два шага вперед, бросаетесь к партнёру…

— Меняете омара и возвращаетесь в строго обратном порядке, — продолжил Грифон.

— Потом, понимаешь ли, — продолжил Недочерепаха, — швыряете…

— Омара!!! — завопил Грифон подпрыгнув при этом высоко в воздух.

— В море как можно дальше…

— И плывёте следом за ним!!! — заорал опять Грифон как резаный.

— Затем возвращаетесь на землю, и это конец первой фигуры, — сказал Недочерепаха, неожиданно понизив голос, и оба существа, которые перед этим скакали и вопили как сумасшедшие, снова опустились на землю и стали тихо и печально смотреть на Алису.

— Должно быть, это красивый танец, — сказала Алиса робко.

— Хотела бы ты увидеть его? — сказал Недочерепаха.

— Разумеется, очень хотела бы, — сказала Алиса.

— Давай-ка попробуем первую фигуру, — сказал Недочерепаха Грифону, — Можно обойтись и без омаров. Кто будет петь?

— Пой ты, — сказал Грифон, — я подзабыл слова.

И они стали в торжественном танце вращаться вокруг Алисы, притом то и дело натыкаясь на неё и наступая ей на пятки, отбивая лапами ритм, тогда как Недочерепаха медленно и грустно пел нижеследующее:

— А вы, милашка, я смотрю, не очень-то и прытки,

Поторопитесь, — на бегу сказал карась улитке, —

Давно уже на берегу вас с нетерпеньем ждут

Морские свиньи, и омар, и даже дядя спрут.

Все молодцы как на подбор — танцоры высший класс,

И только ждут, вас только ждут, чтобы пуститься в пляс.

— Какой восторг, какой кураж — с налету, с пылу, с жару

Набрав инерцию — под хвост наддать пинка омару!

Ему улитка говорит: — Ах, это сущий бред,

Мне предпочтительны покой и чтение газет,

Я не могу прожить и дня без свежих новостей,

А ваши танцы — чепуха, забава для детей.

— Я вижу, милочка, что вы ленивы, вот причина,

Гоните дурь из головы, газеты — мертвечина,

Газеты — сущее вранье, хоть книжки тоже врут —

Любое чтенье вообще весьма опасный труд,

Задача пишущего — вас оставить в дураках,

Поверьте, правда лишь в ногах, ногах и плавниках.

— Благодарю вас, это исключительно интересный танец, — сказала Алиса, довольная тем, что всё наконец кончилось. — Особенно мне понравилась песенка про карася.

— А, кстати о карасях, — сказал Недочерепаха, — ты их видела, конечно?

— Да, — ответила Алиса, они частенько бывали у нас к ужину, — Алиса вовремя спохватилась.

— Ну, если ты часто их видела, — сказал Недочерепаха, — то должна знать, как они выглядят.

— Я полагаю, — сказала Алиса задумчиво, — Это такие существа с хвостами во рту и обсыпанные сухарными крошками.

— Насчет крошек ты ошибаешься, их смыло бы в море, — сказал Недочерепаха, — а хвосты у них во рту потому что… — он зевнул и закрыл глаза. — Объясни ей, почему — ну и всякое такое, — сказал он Грифону.

— А потому, — сказал Грифон, — что они отправились с омарами на танцы. А потом их зашвырнули в море, да так далеко, что они пока летели, то заглотнули собственные хвосты, и так глубоко, что потом не смогли их вытащить обратно. Это всё.

— Благодарю, — сказала Алиса, — как интересно. Я никогда прежде не слышала такого о карасях.

— Ну, я мог бы рассказать и побольше, если хочешь, — сказал Грифон, — Знаешь, например, почему карася так назвали?

— Никогда об этом не думала, — сказала Алиса. — Почему?

— ВСЁ ДЕЛО В ТУФЛЯХ И САПОГАХ, — торжественно ответил Грифон.

— Алиса была совершенно озадачена: — Сапогах и туфлях, — повторила она удивленно.

— Ну а с твоими туфлями что? — сказал Грифон, — я в том смысле, что чем ты их чистишь до такого блеска?

Алиса взглянула на свои туфли и, подумав немного, сказала: — Чёрным обувным кремом, я полагаю.

— Сапоги и туфли на морском дне, — тут Грифон перешел почти на шепот, — тачают морские караси. Теперь ты ЭТО знаешь.

— А из чего? — спросила Алиса крайне удивленно.

— Из шкуры угрей и камбалы, несносная ты девчонка, — Грифон вышел из терпения, — любой устрице это известно.

— Вот я о чём подумала: морские свиньи питаются рыбой, не так ли? И если бы я была рыбёшкой, — сказала Алиса, мысли которой всё ещё были заняты услышанной ею песней, — я бы сказала морской свинье: держитесь от нас подальше, мало ли какое свинство у вас на уме.

— Без свиньи никак нельзя, — сказал Недочерепаха, — ни одна разумная рыба шагу не ступит без свиньи. Какая ни есть, а компания. Не так одиноко, да и свинью при возможности подложить, знаешь ли…

— Неужели это так необходимо? — удивлению Алисы не было предела.

— Разумеется, нет, — сказал Недочерепаха, — и если бы ко мне пришла рыбёшка, и сказала, что собирается в путешествие и ищет в товарищи свинью, я бы, естественно, поинтересовался: — А что ты задумала, что тебе надо от этого порося?

— Простите, но, может, вы имели в виду карася? — совсем растерялась Алиса, — вы ничего не путаете? Может быть, вы имели в виду…

— Уж я-то всегда знаю, ЧТО я имею в виду, — оскорбился Недочерепаха. А Грифон добавил: — Давай-ка теперь ты расскажешь о ТВОИХ приключениях.

— Я могла бы рассказать о своих приключениях , — робко сказала Алиса, — начиная с сегодняшнего утра. Не стоит возвращаться ко вчерашним, потому что вчера я была совсем другим человеком.

— Объясни, что это значит, — сказал Недочерепаха.

— Нет, нет! – возразил Грифон, — все объяснения как-нибудь в другой раз.

— И Алиса начала описывать свои приключения, начиная с момента, когда она впервые увидела Белого Кролика. Она несколько нервничала в начале рассказа, но оба существа так близко подобрались к ней и так широко открыли глаза и рты, что она осмелела и продолжила уже более уверенно. Слушатели хранили глубокое молчание до тех пор, пока она не дошла до слов: «ВЫ СТАРЫ, ДЯДЯ ВИЛЬЯМ», до Гусеницы и прочего, тут Недочерепаха издал долгий вздох и сказал «Это исключительно интересно».

— Интересней и быть не может, — Сказал Грифон.

— Но всё было совсем не так, — задумчиво сказал Недочерепаха. Пусть она всё повторит с самого начала, скажи ей. Он посмотрел на Грифона, словно тот имел какую-то власть над Алисой.

— Встань смирно и скажи: — ЗАВТРА, ЗАВТРА, НЕ СЕГОДНЯ, ТАК ЛЕНТЯИ ГОВОРЯТ! – приказал Грифон.

— Как же они любят командовать, прямо как классные дамы, — подумала Алиса. — Такое впечатление, что ты на уроке. Тем не менее, она встала и принялась декламировать. Но голова её была так забита песенкой об Омарах, что она понесла чушь, и притом чушь несусветную.

— Омар сказал: Не хочется казаться дураком,

Поэтому посыпь меня, приятель, сахарком,

И напомадь горчицею мои густые волосы:

Я стану избирателем без права и без голоса.

А дальше пошла и вовсе какая-то белиберда:

— Когда я был мальчишкою, носил штаны широкие

И без зазренья совести прогуливал уроки я,

Ещё любил без памяти сардинку бледнолицую,

Но поперхнулся устрицей и угодил в полицию.

— Это не совсем те стихи, которые я учил в детстве, — сказал Грифон.

— Да, я тоже не слышал этого прежде, — сказал Недочерепаха. — Полагаю, это полная околесица.

Алиса молчала, она сидела, закрыв лицо руками, и думала: — Когда же всё это кончится, и вернется нормальная жизнь.

— Я требую, чтобы она раскрыла смысл стихотворения, — сказал Недочерепаха.

— Не думаю, что это ей удастся, — сказал Грифон, — пусть лучше ещё продекламирует что-нибудь.

— Опять про Омара? — воспротивился Недочерепаха, — Полное вранье. Не представляю себе, как омар может поперхнуться устрицей.

— Об этом лучше было бы справиться у врача, — сказала Алиса, ей не терпелось сменить тему разговора.

— Давай-ка следующий куплет, — нетерпеливо повторил Грифон, — начни так: «Темнеют аллеи приморского сада».

Алиса не посмела возразить, хотя была уверена в том, что продолжать не стоит, поэтому сразу сбилась с размера и темы, но начала дрожащим голосом:

— Зимний сад тонул во мраке,

Воробей клевал звезду,

Тихо блеяли собаки,

Рыбки лаяли в пруду…

— Стоп, стоп, стоп! — прервал её Недочерепаха, — Пощади наши уши. Это самая нелепая нелепица, которую мне доводилось слышать.

— Да, полагаю, лучше бы тебе остановиться, — сказал Грифон, Алиса этого только и ждала.

— Хочешь увидеть другую фигуру из Кадрили с Омарами? — продолжал Грифон. — Или пусть лучше Недочерепаха снова споёт?

— О, пусть споёт, если можно! — ответила Алиса с такой поспешностью, что Грифон даже оскорбился. — Ужасно безвкусная особа, спой ей «Черепаховый суп», будь добр, старина.

Недочерепаха вздохнул протяжно и глухим голосом, прерываемым рыданиями, запел:

Зеленый-зеленый такой восхитительный суп

Глядит на меня из стоящей на печке кастрюли,

Хочу устоять перед ним, но, скажите, смогу ли?

Не любит его, тот, кто плохо воспитан, и глуп.

О, радостный суп,

Бесконечно божественный суп!

Сравнятся ли с ним дорогие заморские блюда,

К тому же, представьте, не стоит почти ничего,

За жалких два пенни, вы приобретаете чудо,

И больше того — вы ещё и едите ЕГО!

О, радостный суп,

Вечерний божественный суп!

— Ради Бога, спой ещё разок! — закричал Грифон, и Недочерепаха принялся было за пение, как издалека раздался голос: «Процесс начинается!».

— Побежали! — воскликнул Грифон, хватая Алису за руку, и они помчались, не дожидаясь продолжения песни.

— Какой процесс? — Алиса задыхалась от быстрого бега, но Грифон только и ответил: — Поторопись! — и прибавил скорости, тогда как издалека всё слабее слышалось доносимое ветром печальное пение Недочерепахи:

— О, радостный суп,

Вечерний божественный суп…

Далее