Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес. Перевод: Олег Хаславский. Глава 10
КАДРИЛЬ С ОМАРАМИ Недочерепаха испустил глубокий вздох и протёр глаза тыльной стороной ласта. Глядя на Алису, он пытался что-то сказать, но минуту или две рыдания буквально душили его. — Такое впечатление, будто у него кость в горле, — сказал Грифон и принялся трясти его и колотить по спине. Наконец к Недочерепахе вернулась способность говорить, хотя слезы всё ещё текли по его щекам, и он продолжил: — Возможно, ты не очень долго жила под водой. — Верно, — подумала Алиса, — и, возможно, даже никогда не была представлена Омару (Алиса хотела было сказать: — Я пыталась, — но тут же осеклась и призналась), — Нет, никогда. — так что и представить себе не можешь, что за восхитительная вещь Кадриль Омара. — Нет, конечно же, — сказала Алиса. — И что это за танец такой? — Ну, — сказал Грифон, — сначала вы выстраиваетесь в линию на самой кромке воды… — В две линии! — закричал Недочерепаха, — тюлени, черепахи, лососи и все остальные, потом, когда уберете с дороги всех медуз… — ЭТО обычно занимает некоторое время, — перебил его Грифон. — Вы делаете два поступательных движения… — Каждый со своим Омаром в качестве партнера… — закричал Грифон. — Разумеется, — сказал Недочерепаха, — два шага вперед, бросаетесь к партнёру… — Меняете омара и возвращаетесь в строго обратном порядке, — продолжил Грифон. — Потом, понимаешь ли, — продолжил Недочерепаха, — швыряете… — Омара!!! — завопил Грифон подпрыгнув при этом высоко в воздух. — В море как можно дальше… — И плывёте следом за ним!!! — заорал опять Грифон как резаный. — Затем возвращаетесь на землю, и это конец первой фигуры, — сказал Недочерепаха, неожиданно понизив голос, и оба существа, которые перед этим скакали и вопили как сумасшедшие, снова опустились на землю и стали тихо и печально смотреть на Алису. — Должно быть, это красивый танец, — сказала Алиса робко. — Хотела бы ты увидеть его? — сказал Недочерепаха. — Разумеется, очень хотела бы, — сказала Алиса. — Давай-ка попробуем первую фигуру, — сказал Недочерепаха Грифону, — Можно обойтись и без омаров. Кто будет петь? — Пой ты, — сказал Грифон, — я подзабыл слова. И они стали в торжественном танце вращаться вокруг Алисы, притом то и дело натыкаясь на неё и наступая ей на пятки, отбивая лапами ритм, тогда как Недочерепаха медленно и грустно пел нижеследующее: — А вы, милашка, я смотрю, не очень-то и прытки, Поторопитесь, — на бегу сказал карась улитке, — Давно уже на берегу вас с нетерпеньем ждут Морские свиньи, и омар, и даже дядя спрут. Все молодцы как на подбор — танцоры высший класс, И только ждут, вас только ждут, чтобы пуститься в пляс. — Какой восторг, какой кураж — с налету, с пылу, с жару Набрав инерцию — под хвост наддать пинка омару! Ему улитка говорит: — Ах, это сущий бред, Мне предпочтительны покой и чтение газет, Я не могу прожить и дня без свежих новостей, А ваши танцы — чепуха, забава для детей. — Я вижу, милочка, что вы ленивы, вот причина, Гоните дурь из головы, газеты — мертвечина, Газеты — сущее вранье, хоть книжки тоже врут — Любое чтенье вообще весьма опасный труд, Задача пишущего — вас оставить в дураках, Поверьте, правда лишь в ногах, ногах и плавниках. — Благодарю вас, это исключительно интересный танец, — сказала Алиса, довольная тем, что всё наконец кончилось. — Особенно мне понравилась песенка про карася. — А, кстати о карасях, — сказал Недочерепаха, — ты их видела, конечно? — Да, — ответила Алиса, они частенько бывали у нас к ужину, — Алиса вовремя спохватилась. — Ну, если ты часто их видела, — сказал Недочерепаха, — то должна знать, как они выглядят. — Я полагаю, — сказала Алиса задумчиво, — Это такие существа с хвостами во рту и обсыпанные сухарными крошками. — Насчет крошек ты ошибаешься, их смыло бы в море, — сказал Недочерепаха, — а хвосты у них во рту потому что… — он зевнул и закрыл глаза. — Объясни ей, почему — ну и всякое такое, — сказал он Грифону. — А потому, — сказал Грифон, — что они отправились с омарами на танцы. А потом их зашвырнули в море, да так далеко, что они пока летели, то заглотнули собственные хвосты, и так глубоко, что потом не смогли их вытащить обратно. Это всё. — Благодарю, — сказала Алиса, — как интересно. Я никогда прежде не слышала такого о карасях. — Ну, я мог бы рассказать и побольше, если хочешь, — сказал Грифон, — Знаешь, например, почему карася так назвали? — Никогда об этом не думала, — сказала Алиса. — Почему? — ВСЁ ДЕЛО В ТУФЛЯХ И САПОГАХ, — торжественно ответил Грифон. — Алиса была совершенно озадачена: — Сапогах и туфлях, — повторила она удивленно. — Ну а с твоими туфлями что? — сказал Грифон, — я в том смысле, что чем ты их чистишь до такого блеска? Алиса взглянула на свои туфли и, подумав немного, сказала: — Чёрным обувным кремом, я полагаю. — Сапоги и туфли на морском дне, — тут Грифон перешел почти на шепот, — тачают морские караси. Теперь ты ЭТО знаешь. — А из чего? — спросила Алиса крайне удивленно. — Из шкуры угрей и камбалы, несносная ты девчонка, — Грифон вышел из терпения, — любой устрице это известно. — Вот я о чём подумала: морские свиньи питаются рыбой, не так ли? И если бы я была рыбёшкой, — сказала Алиса, мысли которой всё ещё были заняты услышанной ею песней, — я бы сказала морской свинье: держитесь от нас подальше, мало ли какое свинство у вас на уме. — Без свиньи никак нельзя, — сказал Недочерепаха, — ни одна разумная рыба шагу не ступит без свиньи. Какая ни есть, а компания. Не так одиноко, да и свинью при возможности подложить, знаешь ли… — Неужели это так необходимо? — удивлению Алисы не было предела. — Разумеется, нет, — сказал Недочерепаха, — и если бы ко мне пришла рыбёшка, и сказала, что собирается в путешествие и ищет в товарищи свинью, я бы, естественно, поинтересовался: — А что ты задумала, что тебе надо от этого порося? — Простите, но, может, вы имели в виду карася? — совсем растерялась Алиса, — вы ничего не путаете? Может быть, вы имели в виду… — Уж я-то всегда знаю, ЧТО я имею в виду, — оскорбился Недочерепаха. А Грифон добавил: — Давай-ка теперь ты расскажешь о ТВОИХ приключениях. — Я могла бы рассказать о своих приключениях , — робко сказала Алиса, — начиная с сегодняшнего утра. Не стоит возвращаться ко вчерашним, потому что вчера я была совсем другим человеком. — Объясни, что это значит, — сказал Недочерепаха. — Нет, нет! – возразил Грифон, — все объяснения как-нибудь в другой раз. — И Алиса начала описывать свои приключения, начиная с момента, когда она впервые увидела Белого Кролика. Она несколько нервничала в начале рассказа, но оба существа так близко подобрались к ней и так широко открыли глаза и рты, что она осмелела и продолжила уже более уверенно. Слушатели хранили глубокое молчание до тех пор, пока она не дошла до слов: «ВЫ СТАРЫ, ДЯДЯ ВИЛЬЯМ», до Гусеницы и прочего, тут Недочерепаха издал долгий вздох и сказал «Это исключительно интересно». — Интересней и быть не может, — Сказал Грифон. — Но всё было совсем не так, — задумчиво сказал Недочерепаха. Пусть она всё повторит с самого начала, скажи ей. Он посмотрел на Грифона, словно тот имел какую-то власть над Алисой. — Встань смирно и скажи: — ЗАВТРА, ЗАВТРА, НЕ СЕГОДНЯ, ТАК ЛЕНТЯИ ГОВОРЯТ! – приказал Грифон. — Как же они любят командовать, прямо как классные дамы, — подумала Алиса. — Такое впечатление, что ты на уроке. Тем не менее, она встала и принялась декламировать. Но голова её была так забита песенкой об Омарах, что она понесла чушь, и притом чушь несусветную. — Омар сказал: Не хочется казаться дураком, Поэтому посыпь меня, приятель, сахарком, И напомадь горчицею мои густые волосы: Я стану избирателем без права и без голоса. А дальше пошла и вовсе какая-то белиберда: — Когда я был мальчишкою, носил штаны широкие И без зазренья совести прогуливал уроки я, Ещё любил без памяти сардинку бледнолицую, Но поперхнулся устрицей и угодил в полицию. — Это не совсем те стихи, которые я учил в детстве, — сказал Грифон. — Да, я тоже не слышал этого прежде, — сказал Недочерепаха. — Полагаю, это полная околесица. Алиса молчала, она сидела, закрыв лицо руками, и думала: — Когда же всё это кончится, и вернется нормальная жизнь. — Я требую, чтобы она раскрыла смысл стихотворения, — сказал Недочерепаха. — Не думаю, что это ей удастся, — сказал Грифон, — пусть лучше ещё продекламирует что-нибудь. — Опять про Омара? — воспротивился Недочерепаха, — Полное вранье. Не представляю себе, как омар может поперхнуться устрицей. — Об этом лучше было бы справиться у врача, — сказала Алиса, ей не терпелось сменить тему разговора. — Давай-ка следующий куплет, — нетерпеливо повторил Грифон, — начни так: «Темнеют аллеи приморского сада». Алиса не посмела возразить, хотя была уверена в том, что продолжать не стоит, поэтому сразу сбилась с размера и темы, но начала дрожащим голосом: — Зимний сад тонул во мраке, Воробей клевал звезду, Тихо блеяли собаки, Рыбки лаяли в пруду… — Стоп, стоп, стоп! — прервал её Недочерепаха, — Пощади наши уши. Это самая нелепая нелепица, которую мне доводилось слышать. — Да, полагаю, лучше бы тебе остановиться, — сказал Грифон, Алиса этого только и ждала. — Хочешь увидеть другую фигуру из Кадрили с Омарами? — продолжал Грифон. — Или пусть лучше Недочерепаха снова споёт? — О, пусть споёт, если можно! — ответила Алиса с такой поспешностью, что Грифон даже оскорбился. — Ужасно безвкусная особа, спой ей «Черепаховый суп», будь добр, старина. Недочерепаха вздохнул протяжно и глухим голосом, прерываемым рыданиями, запел: Зеленый-зеленый такой восхитительный суп Глядит на меня из стоящей на печке кастрюли, Хочу устоять перед ним, но, скажите, смогу ли? Не любит его, тот, кто плохо воспитан, и глуп. О, радостный суп, Бесконечно божественный суп! Сравнятся ли с ним дорогие заморские блюда, К тому же, представьте, не стоит почти ничего, За жалких два пенни, вы приобретаете чудо, И больше того — вы ещё и едите ЕГО! О, радостный суп, Вечерний божественный суп! — Ради Бога, спой ещё разок! — закричал Грифон, и Недочерепаха принялся было за пение, как издалека раздался голос: «Процесс начинается!». — Побежали! — воскликнул Грифон, хватая Алису за руку, и они помчались, не дожидаясь продолжения песни. — Какой процесс? — Алиса задыхалась от быстрого бега, но Грифон только и ответил: — Поторопись! — и прибавил скорости, тогда как издалека всё слабее слышалось доносимое ветром печальное пение Недочерепахи: — О, радостный суп, Вечерний божественный суп… More from my site |