Александр Сыпченко. Петрович

Посвящается моему старшему товарищу Игорю Пивоварову, настоящему морскому волку, который сердцем слышит душу лодки…

Не знаю, почему так происходит в курортном городе, но я все время иду гулять через стоянку лодок в морском порту. Не могу сказать, что мне очень нравятся корабли и яхты, но что-то меня туда тянет. Мне больше по душе палатка, горные ботинки в грязи троп и лес, чем белая, развевающаяся одежда на ветру морских просторов под палящим солнцем.

Но каким-то непостижимым образом, все равно мой путь пролегал через стоянку катеров и лодок, а взгляд скользил по мачтам яхт, по катамаранам, другим посудинам, притянутый каким-то внутренним чувством.

Так было бы и в этот раз, если б не одно «но». Когда я шел через морской порт, то наткнулся на ночного смотрителя этого хозяйства и что-то меня остановило рядом с ним.

Старик лет семидесяти, но в достаточно хорошей физической форме, носил по уставу порта форменную одежду.

Его лицо темное от загара и обветренное от работы на улице. Прозрачные глаза выдавали явный интеллект. Одним словом, крепкий старик, в хорошем здравии ума и тела.

– Здравствуй, – сказал он.

– Здравствуйте.

– Не правда ли, похоже на детский сад или точнее на детский дом? – произнес сторож.

– Что похоже?

– А вот это все: лодки, стоянка, атмосфера.

Я подумал, что, пожалуй, он прав. Как я сразу не подметил этого!

Оглядев еще раз причал более вдумчиво, я, действительно, увидел младшую группу, которая состояла из небольших, белых с номерами на бортах, одинаковых парусных лодок. На них, наверно, дети учатся выходить в море и управляться со снастями.

Далее стояли лодки покрупнее и уже разные, каждая со своим именем. Как будто дети постарше, которые хотят чем-то выделиться и носят уже разную одежду. Среди них были катамараны, словно ребята другой национальности в этом детском учреждении.

Дальше стояли большие, старшая группа, и видимо, совсем поодаль находились самые большие яхты. Словно учителя, смотрящие за детьми с постоянно включённым светом.

– Как вы правильно подметили, теперь я обратил внимание. – Меня зовут Саша, – представился я.

– А меня зови, как все – Дед, – сказал старик, и добавил: – так будет проще.

– Хорошо, как ты давно работаешь здесь? – я сразу перешёл на «ты», уловив волну простоты, исходящую от него.

– Как услышал, что они со мной разговаривают, так и стал работать.

– Кто разговаривает? – не понял я.

– Да они и разговаривают —  лодки.

Я замолчал. Мне было тяжело понять, о чем сейчас говорил этот старик. На вид он был совершенно нормальный, не пьяный и даже не выпивший. На сумасшедшего тоже вроде не похож. Как с ним могут разговаривать лодки?

Я уточнил у него, может это фигурально? Но нет, он опроверг и очень удивился, что я не слышу их голосов.

– Ты уже третий день приходишь сюда. Зачем? Я думал, ты услышал, что они говорят. Поэтому и приходишь общаться.

Я увидел, как он искренне расстроился, когда понял, что я не слышу их диалога, лодок и старика.

– Почему Вы решили, что я должен их слышать?

– Потому что они говорят, я повторяю, и мне это не нравится, что ты считаешь меня слабоумным. Но это не так, и, чтобы тебе доказать это, я расскажу одну историю, которая случилась со мной здесь.

– Да, да, – обрадовался я смене темы разговора, – расскажите вашу историю.

– Хорошо, слушай. Первая часть моей жизни совершенно не интересна. Если ты знаешь историю СССР – эта история и моя. Все было так же, как у всех.

Но только вплоть до 1995 года.

Я раньше выпивал, бывало меньше, бывало больше, по–разному. В тот раз я, выпил лишнего — мы провожали товарища на пенсию, и решил прогуляться по набережной, проветриться.

Я шел через морской порт, стоянку кораблей и лодок. Там всегда находились рыбаки, но только не в этот день: ветрено, прохладно и рыба ушла. Зная это, народ ловить рыбу не шел.

Только один старик сидел с удочкой и ведром рядом с небольшой лодкой и ловил рыбу, тихонько разговаривая сам собой. Крепкий старикан с загоревшим, обветренным лицом, широкими плечами в чистой, но старенькой одежде.

Я глянул в ведро, там было пусто, мало того что пусто, но и сухо. Заветренная наживка говорила о том, что он её не насаживает на крючок, все это в целом свидетельствовало, что он явно не рыболов.

– Мужик, что ты делаешь? – спросил я у него.

– Рыбу ловлю.

– Но сейчас ветер и у тебя наживка испорчена, – продолжил я, – Меня зовут Юра, как твое имя?

– Меня зовут Петрович, – молвил дед. — Ты вроде хороший человек, он посмотрел на меня, – хочешь, я расскажу тебе, что я делаю?

– Давай, валяй, – согласился я и уселся рядом с Петровичем.

– Я, – начал он, – разговариваю с лодками. Но об этом никто не знает, потому что если узнают, то отправят меня в психушку, –  и он многозначительно посмотрел на меня.

– Вот это смех, – ответил я, – как можно говорить с лодками, они же не живые?

– Нет, брат, – сказал Петрович, – они живые. Когда их зачинают, они как дети из зародыша, обрастая плотью, становятся тем, что есть, и спуск на воду — как рождение дитя.

И со временем они стареют, набираясь опыта, у них появляется седина, как у людей, когда стирается тик на палубе. Вот так-то, брат, – сказал он. – И я не только говорю с ними сам, они мне отвечают, – добавил он. – У нас диалог, – сказал Петрович и поднял указательный палец вверх.

Я понял, что у деда явно с головой не все в порядке, хоть я был и пьян, но это было так. Я поблагодарил его за рассказ, пожелал удачной рыбной ловли и пошел гулять дальше, раздумывая идти мне домой или продолжить вечер. Ибо даже в состоянии алкогольного опьянения я понимал, что от таких людей можно ожидать всего.

В самом конце причала мне встретилась компания молодых и пьяных ребят. Как обычно, у меня попросили закурить, слово за слово и возникла драка.

Я не знаю, откуда такая жестокость у 17-летних подростков но, меня 50-летнего мужика, они забивали как мамонта. Я потерял сознание.

Очнулся в воде. Голова нещадно болела, одна рука висела плетью. Как я не утонул сразу, даже не знаю. Видимо, они меня сбросили вниз с причала. Высота причала — метра полтора, я с одной рукой не мог туда залезть, чтобы выбраться из воды. Кое-как, здоровой рукой я зацепился за выступ бетона, чтоб не утонуть и стал держаться. Силы меня покидали, но ночью, никого на причале не было.

Я стал звать на помощь, но меня никто не слышал… Меня охватила паника. В этот момент я понял, что вот так глупо умру. Мне стало безумно жаль, не себя, нет, свою семью, ведь я глава, добытчик и кормилец, самый умный, вроде как, и так напортачил, что будет с ними, – думал я. Как мои внуки будут гордиться своим дедом, который утонул, как котенок в воде.

Но помощи не было, и тут, в состоянии почти бреда, я вспомнил рассказ Петровича. И будь проклят мой разум, я обратился к лодке, которая была рядом. Я просил её о помощи. Просил тихо, чтоб никто не услышал, хотя и так никого не было.

Просил, стыдно понимая, что это бред.

И тут произошло чудо! Через пару минут я увидел, где-то вверху фонарик.

– Помогите, – закричал я.

Сверху раздался голос: – Сейчас, я тебе помогу.

Голос Петровича! Сверху что-то упало, это был спасательный круг с привязанной веревкой.– Держись, – сказал он мне, – я приведу людей, один я не достану тебя, не получится. Жди.

Через какое-то время пришли люди, вытащили меня наверх, вызвали скорую помощь.

В общем, я спасся.

Когда я вышел из больницы, то первым делом я пошел на причал.

Я хотел отблагодарить Петровича.

Но его не было.

На третий день поисков я стал расспрашивать рыбаков, не видели ли они такого?

Никто не слышал и не помнил Петровича! Хотя они все здесь друг друга знали, постоянный контингент, одна компания, но о Петровиче — ни слуху, ни духу.

Я обратился к медикам из скорой. Но они не знали, от кого поступил вызов, но заверили: мне повезло и, если бы не спасательный круг, привязанный к лодке, то я бы утонул.

Я так и не смог найти Петровича, чтобы его отблагодарить, меня это жгло и тревожило. Я стал приходить на причал, в морской порт каждый день надеясь вновь увидеть его. Я пошел и в то место, где меня сбросили в воду.

Лодки, что там стояла, не было. Я попытался узнать, где она. Мне сказали, что она ушла на ремонт, старая уже, долго простояла в порту.

Я приходил порт, но моё желание отблагодарить старика оставалась неисполненным.

И вот в один из дней, я увидел на месте моего вынужденного купания лодку.

– Неужели это та лодка? – подумал я.

Да, это была та же лодка, но после ремонта. Её бока блестели новой краской, на мачтах пузырились новые собранные паруса.

Когда, я подошел поближе, я увидел спасательный круг на борту с названием этого судна.

На нем было написано: «Петрович».

На моих глазах выступили слезы.

– Спасибо тебе, Петрович, – сказал я, развернулся и пошел к выходу из порта.

– Пожалуйста, рад помочь….

Я услышал ответ и резко повернулся. На пристани — никого. Только я и лодка «Петрович».

С этого дня я стал думать, как мне можно без ущерба для себя беседовать с лодками и как отблагодарить Петровича.

И я нашел выход – с тех пор я работаю сторожем–смотрителем в порту.

Лодку «Петрович» я купил в рассрочку через год после начала работы, продав квартиру, оставшуюся от тещи. Теперь эта лодка стоит вот там, он показал пальцем в сторону. Иногда на ней я выхожу в море.

– Интересная история у тебя, – протянул  я.

– Ты мне не веришь, Саша? – и он улыбнулся, – но тебя же тянет сюда?

– Ну да, как-то так получается.

– Так ты слушай и услышишь.

За нашей беседой наступила ночь. Причал покинули гуляющие люди. Дед пошел к себе в сторожку, я же направился на набережную — выпить коньяку и переварить услышанное.

Когда я подошел к выходу из порта, я пафосно развернулся, поклонился лодкам и сказал:

– До свиданья, красавицы и красавцы!

Сделал шаг и отчетливо услышал:

– Попутного ветра.

В голове мелькнуло – вот, Дед – шутник. Я резко повернулся, но кроме меня на причале никого не было…